За первые девять месяцев проката картину <Мертвый сезон> посмотрело около ста миллионов зрителей, и спустя 30 с лишним лет фильм помнят и любят: Савва Кулиш признавался, что не любит и не читает детективов, и <Мертвый сезон> - не шпионские страсти, а картина о том, что человек имеет право на выбор: <У меня в каждой картине всегда есть крупная личность, крупный человек, который выбирает жизнь. Если он поступит так, то жизнь его сложится одним образом, если по-другому, то совсем другим. Очень часто герои оказываются в чрезвычайных обстоятельствах - это тоже для меня важно, потому что человек должен уметь преодолевать препятствия. Именно тогда характер вскрывается лучше всего:> Савва Яковлевич Кулиш родился в Одессе в 1936 году, закончил ВГИК. Был режиссером-практикантом на фильме <Обыкновенный фашизм>, сценаристом, ставил радиоспектакли. После <Мертвого сезона> поставил еще несколько фильмов, среди которых <Комитет 19-ти> (1972), <Сказки: сказки: сказки Старого Арбата> (1982), <Трагедия в стиле рок> (1988), <Железный занавес> (1994). Заслуженный деятель искусств, народный артист, Савва Кулиш был секретарем Союза кинематографистов, президентом Московской Гильдии кинорежиссеров, профессором ВГИКа. В последние годы он был занят крупным проектом <Сто фильмов о Москве> - документальные ленты, посвященные юбилею столицы. Работа была в разгаре, но жизнь Саввы Кулиша оборвалась: <Меня интересует Утопия как духовное пространство>, - говорил Кулиш. Вся либеральная интеллигенция 60-х годов бессознательно искала эту свою Утопию как спасение от Системы: Кулиш отказался от борьбы с системой изначально. Если и есть в его фильмах социальные конфликты, то они скорее заложены в фабулу, но не воплощены в сюжете. Так было и в <Мертвом сезоне>. Советский человек впервые здесь вышел на свидание с враждебной средой. В <Мертвом сезоне> впервые были сознательно разрушены все мифы. Чужое пространство, в котором существует герой, - воистину чужое пространство. Здесь он чувствует себя не Разведчиком, доблестным солдатом невидимого фронта, а шпионом - с ним всегда подсознательное чувство вины, за его спиной страх. В мире, где нет мифов, человек беззащитен. Этот фильм, созданный в самом конце 60-х, выразил ощущение страха, разлитое в воздухе тех лет. И хотя нам показан лучший из миров, застрахованный от любых бед - тихий городок, счастливый <филиал> больших капиталистических мегаполисов, - этот идеальный, замкнутый мир саморегулируется, а значит, провал Чужого в нем неизбежен: Главного героя, разведчика Ладейникова, блистательно сыграл Донатас Банионис (которого вначале единогласно не утвердил художественный совет и даже грозил закрыть производство картины, если из нее не будет изгнан Банионис). Кстати, известно, что у героя был прототип - Конон Малоды, крупнейший советский разведчик, начавший свою деятельность на этом поприще в десять лет. Он же стал одним из главных консультантов фильма. А вторую главную роль в <Мертвом сезоне> исполнил другой великий актер - Ролан Быков. Он особенно любил эту картину - может быть, потому, что сыграл там самого себя: свою судьбу, свое место в мире: интеллигента, которого зло превращает в непобедимого борца. Савва Кулиш рассказывал о том, как работали Банионис и Быков в его фильме: <Мы снимали сцену расставания героев - Банионис и Быков прощаются и ясно, что дальше произойдет что-то драматическое - провал, гибель. Надо сказать, что у Ролана с Донатасом было негласное соревнование - они актеры разных школ. Донатас - актер школы переживания, а Ролан - актер школы представления. Ролан понимал, что Банионис - замечательный актер, и хотел переиграть его своими средствами. Перед съемками я дал обоим разное задание. Быкову сказал: <Прощаетесь, и ты уходишь. Через несколько шагов, обернувшись, ты видишь глаза Донатаса, опускаешь голову и уходишь окончательно>. А Баниониса я предупредил: <Когда Ролан удаляется - отвернись и медленно уходи. Тогда, обернувшись, вместо лица он увидит твою спину. А я в камере буду видеть твое лицо, твои переживания - и одновременно лицо Ролана>. Но Быков не мог упустить момент, иначе бы он не был сам собой. Попрощавшись с Банионисом, он доходит до нужной точки, поворачивается, вдруг поднимает руку - о чем мы не договаривались! - и, видя вместо глаз Донатаса его спину, не теряется, а гениально отыгрывает! Он поднимает руку как бы для прощального взмаха - и она у него ломается дважды, падает как перебитое крыло. Он стоит и долго-долго смотрит вслед уходящему Банионису. Один жест - и сцена наполнилась драматизмом высочайшей пробы:> |
,