Александр Адабашьян, художник-постановщик знаменитого боевика Никиты Михалкова, к тому же сыгравший в нем одну из ролей, так отзывается о картине: <Наш фильм называют сейчас культовым. А что это такое, никто не знает. Такое впечатление, что все фильмы делятся на две категории - лидеры проката и культовые. Первые зрители смотрят, вторые - нет. Так получается? Да, нашу картину смотрят до сих пор. Просто от других лент приключенческого жанра того времени она отличалась обыкновенной человеческой историей о настоящей дружбе>. Действительно, стильная работа Никиты Михалкова давно уже стала "культовой". Вообще-то удивительно, что подчеркнуто цитатный (сейчас бы мы сказали - постмодернистский, тем самым глубоко обидев автора, ставшего с годами более консервативным в жизни и искусстве) фильм, по-своему перелагающий американские вестерны и их виртуозные модификации в творчестве итальянца Серджо Леоне, все же был принят широкой зрительской аудиторией. Дебют Михалкова оказался достойным: фильм получил специальный приз жюри на Международном Кинофестивале в Дели в 1975 г. Картина Никиты Михалкова без зазора вписывается в ряд "вестернов по-советски", начиная с <Белого солнца пустыни> и кончая несколькими опусами Самвела Гаспарова, кстати, сокурсника Михалкова по ВГИКу (вместе они сочинили сценарий еще одного "истерна" под названием <Ненависть>). И все они имели практически один и тот же успех в прокате, несмотря на то, что картина Никиты Михалкова справедливо кажется более изощренной в кинематографическом плане. Маленький губернский городок на юге России, 1920-е годы. Кончилась гражданская война, но до полной победы большевиков еще далеко. В округе активно действуют бандиты, и пятеро друзей, бывших красных бойцов, вступают с ними в смертельную схватку. А пропавший золотой груз ставит под угрозу и саму их дружбу. Подозрение в предательстве и смертельная опасность - не слишком ли много для одного человека? Не так уж важно - кто, куда и когда везет золото, необходимое для покупки хлеба за рубежом. Не случайно повесть <Красное золото>, написанная режиссером вместе с крепким профессионалом сценарного дела Эдуардом Володарским, сменила название на афористично-метафорическое <Свой среди чужих, чужой среди своих>. В фильме вообще можно обнаружить немалое число намеренно иносказательных кадров, буквально реализованных символических идиом (типа "в карете прошлого далеко не уедешь"), сознательное смешение мод и времен. Почему-то именно к этому больше всего придирались на устроенном для дебютанта обсуждении в секции молодых критиков при Союзе кинематографистов СССР. Но не углядели главного: лента Михалкова была гимном во славу мужского братства, отчаянно нежно озвученным в партии для трубы композитора Эдуарда Артемьева. Потом эта мелодия стала существовать уже отдельно от изображения, хотя и оно в финальной сцене почти впечаталось в сознание - радостные и счастливые чекисты, обнимающиеся друг с другом, разочарованные неудачей белогвардейцы... Свои и чужие, но кто разберет и оценит их правоту или историческое заблуждение?! Есть лишь сиюминутный миг победы и единения друзей, которые уже завтра могут оказаться врагами. |
,
82079833 (