Фильм Кристиана Кариона «Мой сын» начинается с раскручивания проблематики, во многом схожей с той, что попала под пристальный взгляд Андрея Звягинцева в «Нелюбви». Женя (Марьяна Спивак) и Борис (Алексей Розин) разводились, судьба ребенка мало волновала неспособную на любовь пару бывших. У Кариона родители уже разошлись, и у каждого новая жизнь, в которую ребенок из прошлых отношений не вписывается. Ему нет места в буднях Жульена, и ему нет места рядом с Мари, хоть та и забрала сынишку к себе. Причем Карион отчасти в выборе метафор также оказывается весьма близок к российскому режиссеру – в «Моем сыне» под вопросом стоит статус жилища, и снег покрывает землю уже осенью. Тем не менее француз, четко обозначив пагубное безразличие родителей, делает шаг в сторону, и дело о пропаже ребенка начинает обрастать у него новыми подробностями, не умаляющими вины отца и матери, но переводящими фильм в другую плоскость.
Если Звягинцев всматривается в лица родителей пропавшего ребенка и любви в их глазах не находит, заставляя зрителя самого замерзнуть от ставшего столь обыденным холода человеческих душ, то Карион не отказывает герою Гийома Кане в способности любить. Пробуждение от безразличия к собственному чаду в «Моем сыне» подобно неожиданной встряске, это не будильник, который после первого сигнала перезвонит минут через десять, а потом еще через десять, пока его не выключат, потому что вообще-то сегодня выходной, а идея не сбиваться с ритма была плохой. Жульен Андрие пробуждается быстро, ответственность за сына на него наваливается мгновенно, а вместе с ней и любовь вперемешку с отчаяньем – реальность, представшая перед его заспанным взором, не может не пугать. При этом Карион закручивает гайки все туже и постоянно подливает масло в огонь – скелеты из шкафов родителей Матиса фактически устраивают вечеринку, да и мир становится все темнее и ужаснее. Тем не менее жанровый гибрид у Кристиана Кариона не выворачивается в аляповатое хвастовство и бесстыжую эксплуатацию актерских навыков Кане. В «Моем сыне», конечно, есть аллюзии на голливудские экшены, в которых каждый второй добропорядочный американец, случись что с его близкими, становится супергероем, но атмосфера французского фильма совсем иная – тягучая, напряженная, нервная, и что бы не происходило с Жульеном на экране, в его поступи не появляется и намека на крикливость заокеанских фильмов со схожей тематикой. У Кариона бескомпромиссность высказывания совмещается с его деликатностью и перманентно подчеркиваемой болезненностью затронутой проблемы хрупкости и беззащитности детей.
|
,